соберу тут. мнительность не дает хранить только на тумбе. вдруг пропадет, а я так смело это все писала.
мож, тексты не корректные. кто знает. точно не я. также предположу сильную оосишность. йеп.
шум на улице
Сценка между первой встречей и утром.
читать дальше
- Ты гей? - Гаррисон почти не отнимает губ от чашки кофе, когда задает вопрос.
- Что? Я… - Барри откладывает кусок пиццы на салфетку, потом берет в руки, облизывает указательный палец, опускает голову и вытирает руку о брюки. Гаррисон морщится и делает маленький глоток обжигающего напитка.
- У меня есть девушка. - Барри клацает зубами вокруг кончика пиццы и тщательно жует, собирается что-то сказать, передумывает. Гаррисон ставит чашку на облезлый столик круглосуточной забегаловки. На улице почти тихо кроме шума изредко проезжающих машин.
- Я спросил, так как предположил, что у тебя могли быть, - Гаррисон делает паузу, хотя деликатность не его конек, - незавершенные чувства к вашему Уэллсу.
Барри замирает с вытаращенными глазами и полунабитым ртом. Гаррисон почти может убедить себя, что задание на этой земле может пройти нормально. Что он не привяжется к этим незнакомым людям, что его не будут мучать угрызения совести. В том, что он сумеет осуществить свой план, Гаррисон не сомневается. У него нет выбора. Разница лишь в том, сколько себя он оставит после, когда вернется домой. Судя по раскрасневшемуся и нелепому лицу Барри - немного. Перед ним сидит просто очередной уже-не-школьник с благородной миссией и банальными представлениями о жизни.
Барри медленно кладет остаток пиццы прямо на стол, вытирает руки о салфетку, палец за пальцем, и поднимает взгляд на Гаррисона. Это он зря. Это лишнее. Гаррисон усилием воли не утыкается обратно в кофе и смотрит в ответ. Барри облизывает губы. Гаррисон продолжает смотреть в глаза. Он уже сам давно не школьник, черт его подери. Что за нелепые проблемы с контролем. Рука держит чашку как якорь. Это не так сложно, смотреть Барри Аллену в глаза. Главное, повторять себе это почаще и поубедительнее. Когда Барри начинает говорить, голос у него тихий и отрешенный.
- По-своему, я его любил.
Гаррисону почему-то сложно взять воздух в легкие. Ему неприятно. Ему тяжело. Чашку хочется столкнуть. Барри хочется потрясти за плечи и отругать. Но тот продложает, вглядываясь в Гаррисона, одновременно видя его и не видя.
- Но не в том смысле, в каком вы сказали. Я никогда. Я бы не…
Барри скользит взглядом по лицу Гаррисона и тот понимает, что так не должно быть. У него миссия. Вот сейчас происходит что-то, что ему не остановить, на что не повлиять и он с ужасом - но и с интересом первоиспытателя - наблюдает за всем как бы со стороны. Барри впитывает его, замечает непослушные вихры, мешки под глазами, торчащую из-под куртки футболку. И Барри гипнотизирует, глядя в глаза. Гаррисону остается только делать то же в ответ. Родинка, широкие взмахи бровей, грустные глаза - все это впечатывается в подкорку, чтобы остаться там навсегда.
- Вы не он.
Барри трет руками коленки, как будто решив что-то для себя и встает из-за столика.
- Я не голоден. Пойду сбегаю за его биографией, вам будет интересно.
Только отчаяние заставляет Гаррисона схватить Барри, прежде чем тот исчезнет из пустой кафешки. Барри смотрит на пальцы, обхватившие его запястье. Потом на Гаррисона.
- Не надо. Успеется. Лучше расскажи о себе.
Гаррисон видит, как Барри почти вибрирует, как он решается, потом хмыкает, улыбается слегка, плюхается обратно на стул, берет остатки пиццы - Гаррисон почти умиляется, но только почти - и, прожевав кусок, поднимает указательный палец.
- Главное запомните, что Циско лучше руками не трогать.
Гаррисон улыбается в чашку кофе и делает внутреннюю пометку - трогать Циско, кем бы он ни был.
Барри болтает, размахивает ногой, скрещенной под столиком, и улыбается Гаррисону так, как не улыбался до этого. Снаружи сигналит машина, кто-то возмущается в ответ.
Что бы Гаррисон в итоге ни оставил на этой земле, это воспоминание он точно заберет с собой.
ответы
читать дальше
- А вы гей?
Гаррисон едва сдерживается, чтобы не удариться от отчаяния лбом о стол.
Вместо этого он откладывает деталь, над которой работает, и проворачивается на стуле к Барри. Тот стоит предсказуемо потирая шею и не смотря Гаррисону в глаза. Если бы Циско до этого не доводил Гаррисона до белого каления в течение бесконечного часа, возможно, нервы у Гаррисона были бы покрепче, но всё редко бывает так, как хочется.
Поэтому Гаррисон встает, делает несколько быстрых шагов навстречу Барри и припирает его к столу, не касаясь его, но стоя так близко, что ощущает цитрусовый аромат шампуня, который Барри, видимо, использовал совсем недавно. Гаррисон злобно шепчет ему в ухо, не обращая внимания на то, как напряженно Барри впился в край стола до побелевших костяшек:
- Мистер Аллен, вы все еще не закрыли гештальт с моим двойником? - Гаррисон цедит слова тихо и четко, воздух колышет завиток волос у уха Барри, - Все еще думаете, что я - это он? Не получили ответ, хотел ли он вас больше, чем средство для достижения цели?
Гаррисона раздражает молчание Барри, Гаррисон не просил обо всем этом. Пальцы сами берут Барри за подбородок и разворачивают лицо к себе. Глаза у Барри огромные, зрачки темные. Паренек даже не моргает. Рот слегка приоткрыт. Гаррион сдерживается, чтобы показательно не провести по нему пальцем. Урок-уроком, но добровольное согласие еще никто не отменял. Гаррисон смотрит ему в глаза и идет до конца. Последнее время он ныряет в смертельные ловушки без оглядки.
- Хотите узнать, что было у него в голове?, - Барри облизывает губы и Гаррисон непроизвольно отвлекается на мгновение, но потом опять поднимает взгляд, - Так вот, должен вас разочаровать - он не я. Перестаньте через меня общаться с призраком из вашего прошлого.
Гаррисон отпускает Барри, тот все еще смотрит на него так пристально, что Гаррисону хочется зажмуриться и стряхнуть все, как дурной сон. Барри отталкивается от стола и Гаррисон вынужден сделать пол-шага назад. Но в итоге они все равно они стоят так близко, как раньше.
- Вы так и не ответили на мой вопрос.
В глазах Барри вызов, и Гаррисону хочется рассмеяться от смелости и наглости парня. Он с усмешкой наклоняется к уху Барри и слышит, как тот резко вдыхает воздух.
- Напротив, ответил.
Плавно отступить, развернуться, сесть на откатившийся стул, взять в руки инструменты и притвориться, что работаешь, дождаться легкого колебания воздуха от исчезнувшего Барри. Все-таки уронить голову на стол, попытаться забыть ощущение дыхания Барри совсем рядом. Вспомнить, ради чего ты тут. Дышать.
( окончание)
законы вероятности
читать дальше
Гаррисон забывает о разговоре с Барри - о том самом разговоре - так как случаются другие, не менее важные: о дочери, Зуме, прощении. Гаррисон даже на мгновение думает, что Барри так легко соглашается ему помочь, потому что он еще наивен и путает чувства и здравый смысл. Но потом понимает, что нет, что в этом весь Барри. И будь на его месте кто-либо другой, Барри прошел бы пару сотен миль в их сапогах, понял причины и ринулся бы отстаивать их право на спасение близких, даже ценой своей жизни. До этого чуть не доходит и Гаррисон так рад оставить позади страх не только за Джесси, но и за Барри, что мысль вернуться на свою землю кажется прохладным дождем в пустыне. Спасительным. Мудрым. Единственным логическим решением. Таким простым и легким. Прощание тоже должно быть таким - быстрым и ни к чему не обязывающим. Ничего же не было, кроме совместного рискования жизнью. В этом плане он для Барри один из многих - спасенных, освобожденных, благодарных.
Гаррисон кладет доработанный прототип генерирующего устройства в рюкзак и почти не вздрагивает, когда задетые вихрем бумаги делают пируэт и падают в хаотичном порядке.
На Барри алый костюм. Затылок слегка влажный. Много дел, еще больше бега. Гаррисон только начал привыкать. Он стряхивает с себя мысли как собака - мутную речную воду - и бросает на Барри взгляд через плечо. Ничего личного. Ничего особенного. Никаких якорей в черной зеркальной воде.
Когда Барри начинает говорить, Гаррисон закрывает глаза и скорее чувствует, чем слышит этот негромкий и настойчивый голос.
- Я буду скучать. // Тебе обязательно улетать?//
Гаррисон сутуло опирается о стол и отвечает уверенне, чем думал, что сможет.
- Все так, как должно быть. /И я это ненавижу//
Барри подходит ближе и Гаррисон не может заставить себя развернуться.
- Я понимаю. //Я это тоже ненавижу//.
- Я сожалею. //Уже поздно что-то менять//.
Барри кладет ему руку на плечо и Гаррисону хочется провалиться от этого прикосновения вот прямо сейчас, оказаться на своей земле, наплевав на все законы физики и здравого смысла. Вместо этого он аккуратно касается руки Барри и снимает ее с себя, но пальцы продолжают держать руку и это просто нелепо.
- Барри, я… //не заставляй меня говорить это и делать реальностью//.
Когда Барри начинает улыбаться, Гаррисон испытывает облегчение и разочарование одновременно. Всё оказалось проще. И мельче. И незначительнее. И пока Гаррисон касается большим пальцем костяшек Барри, тот с улыбкой приближается к лицу Гаррисона и тот может поклясться, что законы физики, вероятности и зравого смысла в этот момент перестают существовать, а эта земля - такая чуждая и такая невыносимо важная для него - исчезает из реальности.
Барри целует его без сомнений и смущения. Обхватывает рукой затылок, поводит по загривку и лижет губы, пытаясь их раздвинуть, пока Гаррисон ждет, когда его мозг перезагрузится и снова начнет работать. Ощущения идут впереди осознания, поэтому лишь спустя несколько секунд Гаррисон замечает, что уже прижал Барри к себе и целует его в ответ так, как не целовал никого много пустынных лет. Барри умудряется притереться к Гаррисону за эти короткие мгновения, влиться, как идеальная жидкость, заполняющая сосуд - касаясь всех поверхностей, которых возможно и которых невозможно. Гаррисон почти улыбается от осознания, что у спидстера есть свои неоспоримые преимущества - хватание за задницу и проведение ногтями по спине, почти не разделяемые временными интервалами - одно из них. У Барри жадный рот и этого Гаррисон почему-то не ожидал. Того, что Гаррисон прикусит его губу не ожидал уже Барри, удивленно постанывающий ему в ответ. Гаррисон впечатывает себя в Барри, лапает его, поглощает, вминает и ласкает. Он позволяет себе сделать то, что, наверное, вряд ли бы вытворил и на третьем свидании, но это свидание ноль, свидание минус единица. Одновременно с пониманием этого накатывает отрезвляющее осознание, где они и что будет дальше. Гаррисон медленно отрывается от Барри, проведя языком по краю рта Барри и поймав последний еле-слышный поскуливающий стон. Гаррисону тут же хочется нырнуть обратно и поймать еще много других звуков. Но вместо этого он прижимается лбом ко лбу Гарри. Тот дышит как после пробежки и потом едва-слышно бормочет:
- Это на память. //И я тебя тоже//
Гаррисон соскальзывает лбом к уху Барри, шепчет ему в шею:
- Я буду помнить. //Прости меня//.
Утыкается на мгновение в плечо Барри, касается его руки, отступает вслепую, хватает рюкзак и идет на выход. Голос у Барри немного сиплый:
- До следующего раза? //Я тебя еще увижу?//
В этот раз улыбается уже Гаррисон.
- Кто знает. //Надеюсь//.
***
Гаррисон прощается со всеми светло и быстро. Ему легче и грустнее, чем было еще полчаса назад. Он понимает, что математическая вероятность его новой встречи с Барри исчисляется такими смехотворными цифрами, что даже не имеет смысла их просчитывать. Как там говорится в пословице? Если свиньи начнут летать? Вот как-то так.
***
- Уэллс?
- Аллен.
Гаррисон представляет летящих в другой вселенной свиней и одергивает куртку. Что ж, плевать на законы вероятности. Все так, как и должно было быть.
мож, тексты не корректные. кто знает. точно не я. также предположу сильную оосишность. йеп.
шум на улице
Сценка между первой встречей и утром.
читать дальше
- Ты гей? - Гаррисон почти не отнимает губ от чашки кофе, когда задает вопрос.
- Что? Я… - Барри откладывает кусок пиццы на салфетку, потом берет в руки, облизывает указательный палец, опускает голову и вытирает руку о брюки. Гаррисон морщится и делает маленький глоток обжигающего напитка.
- У меня есть девушка. - Барри клацает зубами вокруг кончика пиццы и тщательно жует, собирается что-то сказать, передумывает. Гаррисон ставит чашку на облезлый столик круглосуточной забегаловки. На улице почти тихо кроме шума изредко проезжающих машин.
- Я спросил, так как предположил, что у тебя могли быть, - Гаррисон делает паузу, хотя деликатность не его конек, - незавершенные чувства к вашему Уэллсу.
Барри замирает с вытаращенными глазами и полунабитым ртом. Гаррисон почти может убедить себя, что задание на этой земле может пройти нормально. Что он не привяжется к этим незнакомым людям, что его не будут мучать угрызения совести. В том, что он сумеет осуществить свой план, Гаррисон не сомневается. У него нет выбора. Разница лишь в том, сколько себя он оставит после, когда вернется домой. Судя по раскрасневшемуся и нелепому лицу Барри - немного. Перед ним сидит просто очередной уже-не-школьник с благородной миссией и банальными представлениями о жизни.
Барри медленно кладет остаток пиццы прямо на стол, вытирает руки о салфетку, палец за пальцем, и поднимает взгляд на Гаррисона. Это он зря. Это лишнее. Гаррисон усилием воли не утыкается обратно в кофе и смотрит в ответ. Барри облизывает губы. Гаррисон продолжает смотреть в глаза. Он уже сам давно не школьник, черт его подери. Что за нелепые проблемы с контролем. Рука держит чашку как якорь. Это не так сложно, смотреть Барри Аллену в глаза. Главное, повторять себе это почаще и поубедительнее. Когда Барри начинает говорить, голос у него тихий и отрешенный.
- По-своему, я его любил.
Гаррисону почему-то сложно взять воздух в легкие. Ему неприятно. Ему тяжело. Чашку хочется столкнуть. Барри хочется потрясти за плечи и отругать. Но тот продложает, вглядываясь в Гаррисона, одновременно видя его и не видя.
- Но не в том смысле, в каком вы сказали. Я никогда. Я бы не…
Барри скользит взглядом по лицу Гаррисона и тот понимает, что так не должно быть. У него миссия. Вот сейчас происходит что-то, что ему не остановить, на что не повлиять и он с ужасом - но и с интересом первоиспытателя - наблюдает за всем как бы со стороны. Барри впитывает его, замечает непослушные вихры, мешки под глазами, торчащую из-под куртки футболку. И Барри гипнотизирует, глядя в глаза. Гаррисону остается только делать то же в ответ. Родинка, широкие взмахи бровей, грустные глаза - все это впечатывается в подкорку, чтобы остаться там навсегда.
- Вы не он.
Барри трет руками коленки, как будто решив что-то для себя и встает из-за столика.
- Я не голоден. Пойду сбегаю за его биографией, вам будет интересно.
Только отчаяние заставляет Гаррисона схватить Барри, прежде чем тот исчезнет из пустой кафешки. Барри смотрит на пальцы, обхватившие его запястье. Потом на Гаррисона.
- Не надо. Успеется. Лучше расскажи о себе.
Гаррисон видит, как Барри почти вибрирует, как он решается, потом хмыкает, улыбается слегка, плюхается обратно на стул, берет остатки пиццы - Гаррисон почти умиляется, но только почти - и, прожевав кусок, поднимает указательный палец.
- Главное запомните, что Циско лучше руками не трогать.
Гаррисон улыбается в чашку кофе и делает внутреннюю пометку - трогать Циско, кем бы он ни был.
Барри болтает, размахивает ногой, скрещенной под столиком, и улыбается Гаррисону так, как не улыбался до этого. Снаружи сигналит машина, кто-то возмущается в ответ.
Что бы Гаррисон в итоге ни оставил на этой земле, это воспоминание он точно заберет с собой.
ответы
читать дальше
- А вы гей?
Гаррисон едва сдерживается, чтобы не удариться от отчаяния лбом о стол.
Вместо этого он откладывает деталь, над которой работает, и проворачивается на стуле к Барри. Тот стоит предсказуемо потирая шею и не смотря Гаррисону в глаза. Если бы Циско до этого не доводил Гаррисона до белого каления в течение бесконечного часа, возможно, нервы у Гаррисона были бы покрепче, но всё редко бывает так, как хочется.
Поэтому Гаррисон встает, делает несколько быстрых шагов навстречу Барри и припирает его к столу, не касаясь его, но стоя так близко, что ощущает цитрусовый аромат шампуня, который Барри, видимо, использовал совсем недавно. Гаррисон злобно шепчет ему в ухо, не обращая внимания на то, как напряженно Барри впился в край стола до побелевших костяшек:
- Мистер Аллен, вы все еще не закрыли гештальт с моим двойником? - Гаррисон цедит слова тихо и четко, воздух колышет завиток волос у уха Барри, - Все еще думаете, что я - это он? Не получили ответ, хотел ли он вас больше, чем средство для достижения цели?
Гаррисона раздражает молчание Барри, Гаррисон не просил обо всем этом. Пальцы сами берут Барри за подбородок и разворачивают лицо к себе. Глаза у Барри огромные, зрачки темные. Паренек даже не моргает. Рот слегка приоткрыт. Гаррион сдерживается, чтобы показательно не провести по нему пальцем. Урок-уроком, но добровольное согласие еще никто не отменял. Гаррисон смотрит ему в глаза и идет до конца. Последнее время он ныряет в смертельные ловушки без оглядки.
- Хотите узнать, что было у него в голове?, - Барри облизывает губы и Гаррисон непроизвольно отвлекается на мгновение, но потом опять поднимает взгляд, - Так вот, должен вас разочаровать - он не я. Перестаньте через меня общаться с призраком из вашего прошлого.
Гаррисон отпускает Барри, тот все еще смотрит на него так пристально, что Гаррисону хочется зажмуриться и стряхнуть все, как дурной сон. Барри отталкивается от стола и Гаррисон вынужден сделать пол-шага назад. Но в итоге они все равно они стоят так близко, как раньше.
- Вы так и не ответили на мой вопрос.
В глазах Барри вызов, и Гаррисону хочется рассмеяться от смелости и наглости парня. Он с усмешкой наклоняется к уху Барри и слышит, как тот резко вдыхает воздух.
- Напротив, ответил.
Плавно отступить, развернуться, сесть на откатившийся стул, взять в руки инструменты и притвориться, что работаешь, дождаться легкого колебания воздуха от исчезнувшего Барри. Все-таки уронить голову на стол, попытаться забыть ощущение дыхания Барри совсем рядом. Вспомнить, ради чего ты тут. Дышать.
( окончание)
законы вероятности
читать дальше
Гаррисон забывает о разговоре с Барри - о том самом разговоре - так как случаются другие, не менее важные: о дочери, Зуме, прощении. Гаррисон даже на мгновение думает, что Барри так легко соглашается ему помочь, потому что он еще наивен и путает чувства и здравый смысл. Но потом понимает, что нет, что в этом весь Барри. И будь на его месте кто-либо другой, Барри прошел бы пару сотен миль в их сапогах, понял причины и ринулся бы отстаивать их право на спасение близких, даже ценой своей жизни. До этого чуть не доходит и Гаррисон так рад оставить позади страх не только за Джесси, но и за Барри, что мысль вернуться на свою землю кажется прохладным дождем в пустыне. Спасительным. Мудрым. Единственным логическим решением. Таким простым и легким. Прощание тоже должно быть таким - быстрым и ни к чему не обязывающим. Ничего же не было, кроме совместного рискования жизнью. В этом плане он для Барри один из многих - спасенных, освобожденных, благодарных.
Гаррисон кладет доработанный прототип генерирующего устройства в рюкзак и почти не вздрагивает, когда задетые вихрем бумаги делают пируэт и падают в хаотичном порядке.
На Барри алый костюм. Затылок слегка влажный. Много дел, еще больше бега. Гаррисон только начал привыкать. Он стряхивает с себя мысли как собака - мутную речную воду - и бросает на Барри взгляд через плечо. Ничего личного. Ничего особенного. Никаких якорей в черной зеркальной воде.
Когда Барри начинает говорить, Гаррисон закрывает глаза и скорее чувствует, чем слышит этот негромкий и настойчивый голос.
- Я буду скучать. // Тебе обязательно улетать?//
Гаррисон сутуло опирается о стол и отвечает уверенне, чем думал, что сможет.
- Все так, как должно быть. /И я это ненавижу//
Барри подходит ближе и Гаррисон не может заставить себя развернуться.
- Я понимаю. //Я это тоже ненавижу//.
- Я сожалею. //Уже поздно что-то менять//.
Барри кладет ему руку на плечо и Гаррисону хочется провалиться от этого прикосновения вот прямо сейчас, оказаться на своей земле, наплевав на все законы физики и здравого смысла. Вместо этого он аккуратно касается руки Барри и снимает ее с себя, но пальцы продолжают держать руку и это просто нелепо.
- Барри, я… //не заставляй меня говорить это и делать реальностью//.
Когда Барри начинает улыбаться, Гаррисон испытывает облегчение и разочарование одновременно. Всё оказалось проще. И мельче. И незначительнее. И пока Гаррисон касается большим пальцем костяшек Барри, тот с улыбкой приближается к лицу Гаррисона и тот может поклясться, что законы физики, вероятности и зравого смысла в этот момент перестают существовать, а эта земля - такая чуждая и такая невыносимо важная для него - исчезает из реальности.
Барри целует его без сомнений и смущения. Обхватывает рукой затылок, поводит по загривку и лижет губы, пытаясь их раздвинуть, пока Гаррисон ждет, когда его мозг перезагрузится и снова начнет работать. Ощущения идут впереди осознания, поэтому лишь спустя несколько секунд Гаррисон замечает, что уже прижал Барри к себе и целует его в ответ так, как не целовал никого много пустынных лет. Барри умудряется притереться к Гаррисону за эти короткие мгновения, влиться, как идеальная жидкость, заполняющая сосуд - касаясь всех поверхностей, которых возможно и которых невозможно. Гаррисон почти улыбается от осознания, что у спидстера есть свои неоспоримые преимущества - хватание за задницу и проведение ногтями по спине, почти не разделяемые временными интервалами - одно из них. У Барри жадный рот и этого Гаррисон почему-то не ожидал. Того, что Гаррисон прикусит его губу не ожидал уже Барри, удивленно постанывающий ему в ответ. Гаррисон впечатывает себя в Барри, лапает его, поглощает, вминает и ласкает. Он позволяет себе сделать то, что, наверное, вряд ли бы вытворил и на третьем свидании, но это свидание ноль, свидание минус единица. Одновременно с пониманием этого накатывает отрезвляющее осознание, где они и что будет дальше. Гаррисон медленно отрывается от Барри, проведя языком по краю рта Барри и поймав последний еле-слышный поскуливающий стон. Гаррисону тут же хочется нырнуть обратно и поймать еще много других звуков. Но вместо этого он прижимается лбом ко лбу Гарри. Тот дышит как после пробежки и потом едва-слышно бормочет:
- Это на память. //И я тебя тоже//
Гаррисон соскальзывает лбом к уху Барри, шепчет ему в шею:
- Я буду помнить. //Прости меня//.
Утыкается на мгновение в плечо Барри, касается его руки, отступает вслепую, хватает рюкзак и идет на выход. Голос у Барри немного сиплый:
- До следующего раза? //Я тебя еще увижу?//
В этот раз улыбается уже Гаррисон.
- Кто знает. //Надеюсь//.
***
Гаррисон прощается со всеми светло и быстро. Ему легче и грустнее, чем было еще полчаса назад. Он понимает, что математическая вероятность его новой встречи с Барри исчисляется такими смехотворными цифрами, что даже не имеет смысла их просчитывать. Как там говорится в пословице? Если свиньи начнут летать? Вот как-то так.
***
- Уэллс?
- Аллен.
Гаррисон представляет летящих в другой вселенной свиней и одергивает куртку. Что ж, плевать на законы вероятности. Все так, как и должно было быть.
@темы: мини-фики